Кого же стоит отнести к данной социальной группе? Четких определений среднего класса нет, но интуитивно понятно, что это группа меж бедными и обеспеченными.
При всем этом уровень дохода в семьях среднего класса должен быть достаточно высоким, чтобы покрывать не только базовые потребности в еде и одежде, ну и обеспечивать некоторый потребительский выбор, а в образце приближаться к эталонам потребления, принятым в западных странах. В нашей стране это означает, что к среднему классу следует относить семьи с душевым доходом, существенно превосходящим средний показатель!
Более точные оценки делать тяжело из-за некоторой расплывчатости определения самого среднего класса и резких конфигураций экономического ландшафта в стране. Этот «уровень входа» также существенно зависит от региона — в Москве он приблизительно в два раза выше, чем по стране в целом.
Поэтому не считая доходных черт стоит навести внимание на другие определяющие предпосылки принадлежности к среднему классу. Непременным атрибутом является высокий уровень образования и соц статус; умственный, высококвалифицированный труд; владение определенной собственностью из престижного списка (недвижимость, машина, сбережения); и, в конце концов, самоидентификация.
Даже формально богатые люди, продолжая вести образ жизни среднего класса, например, работая по найму, охотно к нему себя относят.
А люди с высоким соц статусом и образованием (докторы, учителя… ), традиционно, не колеблются в своей принадлежности к среднему классу, несмотря на недостающий уровень доходов для поддержания стандартов потребления.
А значит, и потребительский выбор, и жизненная стратегия «самоидентифицировавшихся» в средний класс тяготеют к ценностям среднего класса (например, ценность хорошего образования для детей).
В развитых странах средний класс достаточно многочисленный – к нему относят около 50–70% населения. В 2013 году в Рф, по оценкам, эта группа достигала 20–25% населения, а на периферии среднего класса находилось еще 15–20%, что укрепляло надежды властей относительно возможности скорого роста численности среднего класса.
Но этим прогнозам не судьба было реализоваться. Падение доходов вынуждает население существенно поменять структуру потребления.
Средний класс уже сократился, а его потребительское поведение больше напоминает выбор бедных.
Население сообразило и признало, что нынешний кризис — это надолго.
Согласно опросам «Левада-Центра», подавляющее крупная часть населения считает, что кризис продлится больше 2-ух лет, а по оценкам Минэкономразвития, доходы россиян и в 2018 году останутся ниже уровня 2014 года.
Ответом на этот вызов стало сокращение потребления в принципе, отказ от дорогих товаров в пользу более дешевых аналогов (включая и продукты питания), сокращение расходов на образование, мед сервисы, отказ от огромных покупок.
Для среднего класса эти тенденции выглядели так же выраженно, как и для других групп населения.
Хотя обычно в момент шока доходов средний класс стремится найти доп доходы, подработки, выйти в малый бизнес и прочее, сейчас эта тенденция не выражена.
Частично это можно объяснить чертами структуры российского среднего класса.
В странах Запада базу среднего класса составляют служащие личных компаний, мелкие бизнесмены, докторы, учителя, юристы. Как мы уже упоминали, доходы медиков и учителей у нас в стране не дотягивают до среднего класса, а небольшой бизнес относительно малочисленный в принципе.
Базу российского среднего класса, более его 50%, составляют чиновники и служащие городских компаний, которые напрямую связывают оценки собственных жизненных перспектив и благополучия с государством и его политикой.
Это естественным образом объясняет отсутствие политического запроса от российского среднего класса на представительство. Интересы его важной части и так представлены и учтены государством.
И значительную часть ответственности и морок за свое будущее благосостояние эта часть среднего класса охотно вручает государству.
Иными словами, нежели средний класс западных стран экономически независим и самостоятелен, то в нашей стране патерналистский идеал доминирует даже в данной группе. В томную минуту большая часть среднего класса развернулась в сторону страны и ожидает его поддержки.
А ресурсы страны ограниченны. Доходы бюджета изрядно сократились, недочет бюджета вырос, средств в суверенных фондах меньше.
И восстановление доходов бюджета очень проблематично, нежели впереди длинный период низких цен на нефть. Это обрисовывает направление адаптации к новой реальности: мы видим это в снижении притязаний и принятых стандартов потребления.
Марина Красильникова из «Левада-Центра» называет это снижение притязаний выбором «достойной бедности»: целью становится ублажение текущих потребностей, а в остальном — упование на руководство и его поддержку, придет она или не придет.
Это не довольно похоже на стратегию лягушки, которая, попав в крынку со сливками, не утонула, а взбила масло и выбралась. Может быть, стоит ждать со временем оживления предпринимательской активности и роста числа стартапов, которые затеет средний класс, чтобы восполнить падение доходов и возвратиться к более обыкновенному образу жизни.
Но пока это не самый вероятный сценарий.
Все представления Создатель — директор Центра макроэкономических исследований Сбербанка