Но необходимо прямо сказать, всё это чувство неловкости за односторонне прагматичный подход нашей стороны как-то быстро исчезло вечером 28 ноября, когда обе части Европы с неусыпным вниманием следили за действием потрясающей пьесы под заглавием «Торжествующая Европа». Иными словами понятно, что так пьеса должна была называться по плану ее режиссеров — в итоге, но, вышла не героическая драма с радостным концом, а трагифарс вроде «Самоубийцы» Николая Эрдмана или же «Приглашения на казнь» Владимира Набокова.
Самоубийцей ко всеобщему европейскому ликованию должен был стать Президент Украины Виктор Янукович, который должен был поставить подпись под на сто процентов самоубийственным для себя и своей страны соглашением, после чего он был бы встречен громом оваций как в самом Вильнюсе, так и на киевском Майдане. Признаться, я думал, что Янукович просто не выдержит такового драматургического давления, но, слава Богу, он как человек практический оказался равнодушен к театральным эффектам.
И когда уже стало ясно, что президент Украины, мягко говоря, не театрал, политическая элита Европы, в индивидуальности Вильнюсского разлива, просто растеряла лицо. Началась вакханалия.
Януковичу открыто дерзили, хамили, фактически угрожали, говорили, что нежели вы не подпишете, вас свергнут, нежели не на данный момент, то завтра, нежели не в 2013-м, то точно — в 2015-м. Спикер литовского сейма просто решила дирижировать киевским майданом, так сказать, вживую.
О судьбе несчастной Юлии Тимошенко фактически все ответственные лица, не считая сохранившего еще какие-то остатки здравого смысла премьер-министра Швеции, мгновенно позабыли, благо она сама о этом попросила. Президент Польши не нашел ничего лучшего, чем сослаться на просьбу узницы не обращать на нее внимания ради подписания соглашения непосредственно 29 ноября и ни днем позже.
Прошедший президент той же страны Александр Квасьневский, видимо, понимая, что его карьера как переговорщика заканчивается, стал фактически умолять Януковича передумать и подписать соглашение чуть ли не на ужине, уверяя прессу, что еще не всё пропало. Думаю, ценность евро выбора на данный момент смотрится довольно проблематично.
Что это за выбор такой, который необходимо так умолять совершить? Тем более что президент Украины от него совершенно не отказывается, просто просит дать время на обсуждение деталей.
Откуда вообще возникла такая зацикленность европейцев на этом соглашении и на дате 29 ноября?
Почему Януковичу несколько раз было дано понять, что после данной даты перед Украиной навсегда захлопывается какая-то дверь и что это вообще за дверь?
Янукович в данной ситуации вел себя чрезвычайно достойно, не поддавался на провокации, старался не реагировать на нередко чрезвычайно недипломатические выпады партнеров и вообще демонстрировал полную невозмутимость. Он давал понять, что Украина не допустит твердого давления на себя со стороны Европы и будет решать свои трудности, так как считает вероятным в этих обстоятельствах.
Любопытно, кстати, что Путин вообще в эти дни занимался по преимуществу внутрироссийскими неуввязками, инспектировал олимпийские объекты, проводил совещания по укреплению обороноспособности страны и ситуацию в Вильнюсе и Киеве не комментировал. Молчание Путина непревзойденно контрастировало с той суетой вокруг фигуры Януковича, которая происходила в это время как минимум в 3-х европейских столицах.
Ответ на 1-ый вопрос совершенно очевиден, и он не делает чести Европейскому союзу. У этого соглашения отсутствовало никакой иной предпосылки, не считая рвения досадить Рф, ее интеграционным планам на евразийском пространстве и конкретно Владимиру Путину.
Путину нельзя было давать возможности еще более усилиться после выхода из сирийского тупика и в индивидуальности после катастрофического ослабления администрации Обамы, обусловленного поначалу внутриамериканскими экономными раздорами.
Меня поразило, как не довольно уделяла внимание Америка всей данной перипетии с вильнюсским соглашением — за позицией украинского премьер-министра смотрел внимательно чуть ли не один Бжезинский, да еще несколько проф русофобов. Ведущие колумнисты ведущих газет не касались украинской темы.
Это не значит, что США не вмешивались в ситуацию — Варшава, естественно, действовала в согласовании с советами из Вашингтона.
Но если бы Вашингтон находился в хороший форме, а Госдеп отсутствовал бы отвлечен азиатскими делами, он бы, быть может, не позволил Варшаве и Вильнюсу так бездарно разыграть всю эту пьесу. И евроинтеграторы не чувствовали бы чуть ли не физический кошмар за свое дело не стремились изо всех сил попортить настроение российскому победителю, который, думаю, на данный момент глядит на все эти потуги с законным презрением.
Итак, что всё же стояло на кону, что растеряла Украина 29 ноября?
На самом деле она ничего не растеряла, потому что в случае подписания соглашения она ничего не приобретала, не считая полумифических 20 млрд кредита, которые от полного отчаяния пообещал Украине Квасьневский.
Украина должна была бы открыть границы для европейских товаров, при всем этом в том числе для легкой и пищевой промышленности, которая еще относительно конкурентоспособна на евразийском рынке. Ей пришлось бы отменить экономные субсидирование практически всем отраслям производства, снизить государственную поддержку публичного сектора до применимого Евросоюзом уровня, также привести технические регламенты практически всех производств в соответствие с европейскими образцами, что чуток ли прошло бы совсем безболезненно для народного хозяйства Украины.
По соглашению, реформированные вооруженные силы Украины должны были бы участвовать в миротворческих операциях Евросоюза, а это означает, что страна утратила бы суверенный контроль и над действием реформирования собственной армии. В конце концов, чрезвычайно сомнительно, что ассоциация с Европейским союзом могла бы найти даже юридически непротиворечивое сочетание с зоной свободной торговли, которая имеется у Украины с Россией.
Возникла бы многотысячная армия безработных, которым пришлось бы вступить в конкурентнсть с «польскими сантехниками» в городах Западной Европы, усиливая и без того недобрые чувства аборигенов к иммигрантам славянского происхождения.
И всё это в обмен на сверхпочетный статус «подписанта» соглашения о ассоциации, который имеют практически все страны Магриба, например Тунис и Марокко. В надежде когда-нибудь в отдаленном будущем присоединиться к Турции в качестве «ассоциированного члена» ЕС. И вот ради такового призрачного «европейского выбора» и происходит весь этот сыр-бор.
На данный момент, но, нужно отрешиться от всех чувств и трезво понять предпосылки, почему европейская «мягкая сила» так жестко провалилась и на чем все же в данном определенном случае она держалась? Тут, я думаю, принципиально учесть и осмыслить одно событие: желание огромного бизнеса защитить свою собственность от силового перераспределения.
Тут есть о чем поразмыслить и Рф в рамках всех будущих планов евразийской реинтеграции: нужно сделать так, чтобы собственники не рвались изо всех сил в Европу и соображали, что все их имущественные трудности — в рамках разумного, естественно, — сможет решить и Евразия. А что касается Европы как идеи, то для вхождения в такую идеальную Европу нет нужды подписывать кабальные торговые соглашения и вообще пописывать что-либо.
Для этого вообще не нужно истерить, суетиться и, в конце концов, терять человеческий вид. Россия и Путин выиграли по очкам 1-ый тайм сложного поединка.
На данный момент нужно укрепить результаты данной победы.
Создатель — заместитель главного редактора «Известий»