Целесообразно ли вообще сохранять и развивать эту ветвь в Рф или же она обречена...

Целесообразно ли вообще сохранять и развивать эту ветвь в Рф или же она обречена на постепенное увядание? И нежели в ее развитии видится смысл, то что непосредственно следует делать, на что могли бы быть нацелены меры эффективной гос поддержки?

*** В первой половине 1990-х годов в российской легкой промышленности произошел резкий обвал производства, масштабы выпуска по разных видам продукции в натуральном выражении упали от 5 до пятнадцати раз.

В период 2000-х годов в большинстве отраслей легкой промышленности экономические свойства демонстрировали умеренную положительную динамику.

Валютный кризис 2008–2009 годов кратковременно ухудшил ситуацию, но создание восстановилось уже в 2010 году.

При всем этом ни по одной товарной категории к настоящему времени не удалось даже приблизиться к уровню начала 1990-х годов.

В отношении динамики импорта и экспорта фактически по всем товарным категориям наблюдаются сходные тенденции. Поначалу 2000-х годов масштабы импорта росли умеренными темпами, сдерживаемыми последствиями девальвации рубля в 1998 году.

Позже по мере исчерпания возможностей импортозамещения, рост импорта ускоряется и за десятилетие он вырастает в несколько раз (отчасти это вызвано его постепенным «обелением» в итоге легализации бизнеса).

И на данный момент зависимость от импорта сырья и готовой продукции по практически всем позициям превосходит 80%. А вступление Рф в ВТО и сопряженное с ним снижение тарифов расцениваются участниками рынка как дополнительная угроза для отечественной легкой промышленности. В то же время экспортная деятельность в отрасли практически не развивается, стагнирует, оставаясь в протяжении всех 2000-х годов на сходном уровне (экспорт одежды из текстиля и обуви, по данным опросов огромных и средних компаний, достигает лишь 5–6% к размеру производства).

Относительное замыкание компаний на внутреннем рынке коррелирует с низкой производительностью труда, умеренными темпами роста производства и низким уровнем инноваций. В целом по уровню производительности труда легкая промышленность как трудоинтенсивная ветвь уступает другим отраслям обрабатывающей промышленности в среднем в 1,5–2 раза.

В протяжении 2000-х годов в легкой промышленности происходит стабильное сокращение численности работников (в последние годы — по 3–4% в год у огромных и средних организаций), отчасти вследствие растущей технической вооруженности производства, отчасти в силу неспособности практически всех компаний платить конкурентную заработную плату.

Одним из наиболее критичных моментов выступает физическая изношенность и моральное устаревание оборудования.

По данным Минпромторга Рф, 50% оборудования работает более 15 лет. При всем этом инвестиционная активность в отрасли невысока не чрезвычайно устойчива.

От половины до 2-ух третей участников рынка не делают инвестиций, происходит формирование групп застойных компаний.

Средний размер инвестиций также ниже, чем во всей обрабатывающей промышленности. В итоге совместно с относительно небольшим числом активно развивающихся компаний воспроизводится кластер компаний, которые, по всей видимости, стагнируют, оставаясь вне потоков инвестиций и инноваций.

Эти компании работают на локальных рынках с относительно низким уровнем конкуренции, имея порою достаточно высшую по международным меркам рентабельность, но оставаясь непривлекательными для инвесторов.

*** В Рф на данный момент при обсуждении заморочек легкой промышленности по инерции делается упор на внутренние предпосылки — наличие собственного потребительского рынка, скопленные в отрасли проф компетенций, необходимость гос поддержки, пробы воссоздать утраченные сырьевые источники. Роль же внешних обстоятельств нередко игнорируется.

Меж тем то, что происходит и будет происходить с легкой промышленностью в настоящее время, нереально понять вне глобального мирового контекста, потому что легкая промышленность в последнюю четверть XX столетия превратился в глобальную ветвь.

После 2-ой мировой войны глобальные розничные сети и компании, управляющие международными брендами, сформировали глобальные цепи поставок, регулируемые покупателями, и превратился в настоящие драйверы роста для практически всех развивающихся экономик в Азии, Латинской Америке и части Африканского континента. По мере их развития прошло несколько волн территориальных сдвигов производства.

В 1950–1960-е годы заказы из США и Западной Европы размещались в Стране восходящего солнца, в 1970-е — в Северо-Восточной Азии (Гонконге, Южной Корее и Тайване), в 1980-е годы создание перемещается в Китай и страны Юго-Восточной Азии (Индонезия, Таиланд, Филиппины, Малайзия). В 1990-е годы процессы всё больше сдвигаются в Южную Азию (Индия, Бангладеш, Пакистан), Центральную Америку и страны Карибского бассейна (Мексика, Гондурас, Доминиканская Республика, Сальвадор, Гватемала).

В 1990-е годы к процессу также присоединяются Турция, страны Северной Африки (Тунис, Марокко), в 2000-е годы — страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ).

В Европе сложилась модель, построенная на базе системы вынесенной переработки (или давальческих схем). В данной системе развитые западноевропейские страны экспортируют материалы и заготовки в страны ЦВЕ, а позже реимпортируют готовую одежду после ее производства.

Похожий опыт был в 1990-е годы и у российских компаний.

Но непревзойденно включиться в глобальные цепи поставок Россия так не смогла.

*** Международный опыт показывает, что можно врубаться в глобальные цепи поставок на разных технологических уровнях, но без такового включения нереально добиться грозного успеха. В сложившихся аспектах рассчитывать на рывок через воссоздание сырьевой базы в части дорожающего натурального сырья (хлопок, шерсть, лен), как это часто предлагается на данный момент, не чрезвычайно реалистично.

Экономически импорт сырья победить не получится — отечественное сырье будет чрезвычайно драгоценным при относительно низком качестве. Вместо этого целесообразно сохранять ядро дееспособных текстильных компаний, но при всем этом переориентируя его в сторону производства синтетических материалов.

Такой подход означает смену парадигмы в сырьевой политике, которая опирается на доступное отечественное нефтяное сырье и относительно развитую хим промышленность. Он ориентируется на растущий спрос на изделия из хим волокон и хим нитей, который предъявляется в стройке, производстве материалов отделки, авто производстве, а сфере домашнего текстиля — в быстро расширяющейся нише производства изделий из смесовых тканей.

Естественно, как и всякое другое направление, похожее развитие соединено с жестокими издержками и просит инвестиций, но в данном случае речь идет о инвестициях с более стремительными сроками окупаемости по сравнению с техническим перевооружением обыденных текстильных компаний. В производстве же готовой продукции нужна поддержка экспортно нацеленных производств и создание аспект для развития субконтрактных отношений меж муниципальными производителями и транснациональными компаниями (поначалу западноевропейскими).

Не считая чисто экономической стороны (расширение рынка), здесь чрезвычайно важен обучающий эффект (работа в согласовании с более высокими требованиями и встраивание в международные цепи поставок). Принципиален и вопрос институциональных аспект для инвестиций (в том числе иностранных).

Непосредственно по этим направлениям важную роль призвано сыграть руководство, действующее в содружестве с дееспособными отраслевыми союзами и ассоциациями.

Создатель — доктор экономических наук, доктор, управляющий Лаборатории экономико-социологических исследований Муниципального исследовательского института «Высшая школа экономики», 1-ый проректор НИУ ВШЭ.