В СанктПетербурге покажется современный центр клинических исследований, в каком...

В Санкт-Петербурге покажется современный центр клинических исследований, в каком 10-ки профессионалов будут находить лекарства от самых суровых заболеваний россиян в области онкологии, кардиологии и эндокринологии. Препараты могут показаться в стенках петербургского Федерального центра сердца, крови и эндокринологии имени В. А. Алмазова, на базе которого возведут 1-ый в Рф биобанк. О том, когда покажутся данные лекарства и почему за клинические исследования русские докторы взялись лишь на данный момент, поведал глава по информационному обеспечению R&D «АстраЗенека» в Рф и Восточной Европе, глава центра по биоинформатике и прогностической медицине «АстраЗенека» в Петербурге Виталий Пруцкий.

— Какова роль клинических исследований в Рф? — В Рф проводится достаточно много клинических исследований. В основном это исследования поздних фаз, когда уже установлена сохранность фармацевтических средств и есть относительно высочайшая возможность их эффективности.

Нужно огласить, что рынок клинических исследований в Рф достаточно юный, так как в прошедшем, в Русском Союзе, невзирая на наличие мощной базы в химии и аналитической химии, практически не была практика разработки уникальных фармацевтических препаратов. Быть может, в этом нет ничего ужасного.

Допустим, в Швейцарии делают лекарства, но не запускают спутники в космос.

Нереально успевать во всех отраслях. Но в современном русском здравоохранении существует необходимость в разработке уникальных фармацевтических средств, в индивидуальности нацеленных на ублажение острых мед потребностей русского населения.

Решение таковой задачки просит проведения широкомасштабных клинических исследований.

Роль русских профессионалов в уже проводимых глобальными лекарственными компаниями клинических исследованиях, на мой взор, сыграло чрезвычайно важную положительную роль, привнеся культуру и технологию проведения таковых работ.

Так, появился целый класс докторов, для которых определения «медицинская этика», «информированное согласие» и т. д. — не попросту слова.

— Какие трудности появляются при проведении клинических исследований в нашей стране?

— Невзирая на повышение количества проводимых в Рф клинических исследований, определенные трудности остаются. А именно, довольно-таки высока стоимость таковых исследований.

Есть трудности с качеством и достоверностью инфы, также с организацией клинических центров, на базе которых такие исследования должны проводиться.

Частично по сиим причинам до этого времени в Рф проводится существенно меньше исследований, чем в Европе и Северной Америке.

При всем этом в проведении клинических исследований в Рф есть и ряд преимуществ.

Для клинических исследований важны две составляющие: пациенты и фактически специалисты-врачи. В Рф в отличие от почти всех остальных государств система мед помощи централизована и нередко базируется на больших мед учреждениях с огромным потоком пациентов.

Ежели, например, пациент приходит лечиться в больницу, то высока возможность, что он в эту больницу еще возвратится, другими словами за его здоровьем можно следить длительное время, что является преимуществом для клинических исследований.

Что все-таки касается докторов, в Рф есть мощная научная база и много экспертов высочайшей квалификации. — Охотно ли южноамериканские и европейские докторы сотрудничают с русскими сотрудниками?

— С русскими медиками работают охотно, в том числе и поэтому, что в их есть острая необходимость: без докторов невозможны клинические исследования.

При всем этом, естественно, в ряде областей мы отстаем от забугорных коллег — сначала я имею в виду общую культуру проведения исследований, их прозрачность, также осознание необходимости соблюдения высочайших этических стандартов. Это всё полностью нужно для гарантии объективности результатов исследований.

Мельчайшая возможность недостоверности результатов даже части исследования может привести к провалу всего клинического исследования — а это утрата миллионов баксов и задержка выхода на рынок продукта, который быть может нужным для пациентов. — Быть может, стоит применять результаты исследований забугорных профессионалов, ежели в Рф столько заморочек?

— Клинические исследования в Рф нужны.

Во-1-х, роль русских докторов и пациентов дозволяет убыстрить выполнение исследования и вывести на рынок нужный для пациентов продукт.

Во-2-х, эти исследования в неких вариантах могут дозволить объективно оценить эффект этих препаратов конкретно в русской популяции. — В Петербурге покажется 1-ый биобанк.

Почему его решили сделать лишь на данный момент?

— Биобанки — это место, где хранится множество клинических образцов.

Мы помогаем сделать биобанк на базе Центра Алмазова. В этом центре есть условия, нужные для хранения и характеризации образцов.

Есть лаборатории, есть хранилища с нужным дорогостоящим оборудованием, которые на нынешний момент не употребляются на полную мощность. Другими словами у нас есть готовая инфраструктура для биобанка, потому нужды в стройке новейшего строения просто нет.

Хотя какое-то оборудование (к примеру, для высокопроизводительных технологий) закупать придется.

— Это лишь петербургский проект либо все-же государственный?

— Проект, непременно, государственный. Биобанк не может существовать без сети партнеров.

Наша цель — сделать такую сеть в государственном масштабе.

Центр Алмазова станет центральным элементом данной сети.

Мы надеемся на сотрудничество с мед исследовательскими центрами в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Томске и остальных русских городках, откуда и будут поставляться эталоны.

Принципиально, чтоб эти эталоны имели полное клиническое описание, от этого зависит их ценность для исследований.

Стоит отметить, что биобанк также завлечет иностранные инвестиции.

А именно, наша компания планирует инвестировать в российскую экономику около $1,2 миллиардов. — Назовите более принципиальные исследования, которые будут проводить в петербургском биобанке?

— Это исследования в области сердечно-сосудистых болезней, эндокринологии, ревматологии, онкологии. Сейчас нет неплохого банка био образцов.

Мы планируем эту ситуацию поменять. При всем этом мы осознаем, что деятельность биобанка нередко связана с негативными стереотипами.

Наша задачка — в том числе сделать компанию, работающую согласно высоким интернациональным этическим и проф требованиям. Лишь при всем этом деятельность такового биобанка будет нужна и сумеет оказаться полезной как для государственных, так и для интернациональных биомедицинских исследований.

Очередной важный момент заключается в том, что мы помогаем сделать биобанк как биотехнологическое предприятие через механизм венчурного инвестирования, что неповторимо для Рф. На наш взор, таковой механизм приводит к большему уровню ответственности всех участников за фуррор по сопоставлению, к примеру, с финансированием через муниципальные гранты. — Когда могут показаться 1-ые результаты, приобретенные благодаря биобанку?

— Тут нельзя давать какие-либо прогнозы.

Может быть, это произойдет через год, а может, положительные результаты покажутся через десятилетия.

Следует осознавать, что это непредсказуемый процесс.

Например, мы сделали лечущее средство от онкологии, которое сначала не прошло клинические исследования. Но через некое время благодаря наличию клинических образцов нам удалось узнать, что это лечущее средство действует против опухоли в клеточках, где есть определенный мутированный ген.

С возникновением биобанков в Рф таковых примеров сотворения таргетных препаратов может стать намного больше.