— Вы участвуете в разработке комплексного плана экономического развития на 2017–2025 годы, который готовится Центром стратегических разработок. Какие предложения выдвигаете?
— Это рядовая экспертная работа, интеллектуальная и интересная.
Российская экономика прошлые фактически 15 лет росла быстрее мировой, хотя никто такой задачи не ставил.
Это вопрос определенных институциональных реформ, ответственной макроэкономической политики. Ориентир по росту, обозначенный президентом в послании 2016 года, очень точен.
При здоровой экономической и политической ситуации российская экономика, скорее всего, будет расти темпами выше среднемировых. — Даже при условии, что уровень нефтяных цен уже не такой высокий, каким был в «нулевые», когда наша экономика росла быстрее среднемировых темпов?
— Цены на нефть могут быть и препятствием, будучи источником «голландской болезни». Желаю напомнить, что бурный экономический рост в Рф начался при очень низких ценах на нефть, а торможение экономики началось при очень огромных.
При огромных ценах на нефть можно себе позволить не проводить назревших институциональных реформ. — В чем вы видите драйверы, которые могут обеспечить этот рост?
— Инвестиции, в индивидуальности личные инвестиции. — Не могу не спросить про пенсионную систему.
Сейчас много предложений по поводу очередной реформы. Нет ли у вас чувства, что чрезвычайно частые реформы и конфигурации завели систему в тупик?
И что нужно сделать сейчас с пенсионной системой?
Например, председатель совета ЦСР Алексей Кудрин попеременно говорит о повышении пенсионного возраста… — С реформами действительно не стоит частить.
Но все-таки необходимо определиться, чего же же мы хотим от данной системы. Наверное, поначалу — чтобы пенсия была достойной, иными словами коэффициент замещения был достаточно высоким.
Например, можно поднять пенсионный возраст, сохраняя традиционную пенсионную систему, когда фактически работающие платят за неработающих. Но ведь эта пенсионная система возникла в аспектах, когда пенсионный возраст был существенно выше ожидаемой продолжительности жизни.
Сейчас ситуация противоположная.
Пожалуйста, можно поднять пенсионный возраст до 75–80 лет, и коэффициент замещения будет под 100%.
Но, понятно, это нереалистичный вариант.
Есть и другие варианты. Можно прирастить отчисления в пенсионные фонды процентов до 40 — тоже будет высокий коэффициент замещения.
Но это или остановит экономику, или выведет значительную ее часть в тень.
Есть еще такой вариант — можно сделать пенсию целевой и прямо сказать, что это возрастное пособие по бедности и инвалидности. Пенсию получает тот, кто заявляет, что ни семья, ни сбережения не разрешают ему жить в старости.
Это тоже модель, почему нет? Я фактически уверен, что лет через 20 мы к ней придем.
— Разве это верный путь? — Я не знаю ни 1-го человека среднего возраста, не говоря уже о молодежи, который в своей жизненной стратегии рассчитывает жить только (или в большей степени) на государственную пенсию.
Наверное, через поколение сложится ситуация, когда пенсия будет возрастным пособием по бедности и инвалидности. Иными словами она приобретет адресный характер.
И на нее можно будет нормально жить. Вообще чем богаче общество, тем меньше люди будут полагаться на государственную пенсию, они будут строить свои личные пенсионные траектории.
— Разве не основная задача пенсии — обеспечить благополучную жизнь людей в старости? Чтобы люди были довольны своим материальным положением.
— Иными словами имели достаточно средств и доходы, не снижающие уровня жизни при выходе на пенсию. Это зависит от благополучия и богатства всего общества, от уровня производительности труда.
Благополучие пенсионера прямо зависит от благополучия в экономике, от эффективности бизнеса.
Это общественная неувязка экономического роста и подъема благосостояния. — Какие из обсуждаемых сейчас вариантов по пенсионной реформе вы считаете наиболее здравыми и заслуживающими реализации?
— Фактически все. Просто они преследуют разные цели.
Я считаю наиболее разумными предложения, позволяющие обеспечить достаточно высокий уровень пенсии для людей старшего пенсионного возраста. В этом смысле повышение пенсионного возраста справедливо, потому что оно позволяет сконцентрировать средства на тех, кому они более всего нужны в настоящее время.
Но этим ограничиваться нельзя. — Нужно ли развивать негосударственное пенсионное обеспечение?
— Есть несколько устройств обеспечения жизни в старости: городская пенсия, личные пенсионные сбережения, вложения в недвижимость, вложения в семью, которая тебя не оставит. Неважно какая стратегия по отдельности является рискованной, но совокупность композиций дает определенный эффект.
Необходимо обдумывать, что нельзя иметь низкие налоги и при всем этом высокое гарантированное пенсионное обеспечение. Пенсионеры счастливы в Швеции и Норвегии.
Введите подоходный налог в 50% и такой же приблизительно пенсионный возраст, как в этих странах, и пенсия будет высокой. Правда, из Швеции и Норвегии бежит молодежь.
Там непревзойденно жить на пенсии, очень непревзойденно в детстве: там непревзойденно быть школьником, получить образование, заработать где-то на стороне, а позднее возвратиться доживать в Скандинавии.
А молодежи там не очень непревзойденно живется из-за огромных налогов.
Ничего нелогичного в укреплении рубля нет — Сейчас рубль совершенно нелогично укрепляется, при том, что Центробанк покупает достаточно большой размер валюты для Минфина.
Почему так происходит, на ваш взгляд? — Не вижу ничего нелогичного.
Растет доверие к российской экономике. Рубль — это кредитные средства, а не золотые.
Центральный банк показал свою эффективность, руководство показало, что оно непревзойденно справилось с кризисом. Ничего нелогичного в том, что российская валюта укрепляется, нет.
— Но при всем этом Центробанк представил, что процесс укрепления связан с тем, что огромные банки на поступившие средства от приватизации «Роснефти» играют на валютных свопах… — Но рубль укреплялся и раньше.
На сто процентов быть может, что и банки играют роль.
— Не так издавна Минпромторг представил опрос предпринимателей, которые считают для себя приемлемый курс — 65 рублей за бакс.
По другому, молвят они, чрезвычайно крепкий рубль ухудшает их конкурентоспособность.
Ваше мировоззрение — насколько укрепление рубля мешает росту экономики? — Я не знаю, что такое «приемлемый курс».
У нас бакс был 24 рубля, и экономика росла процентов на 5–6 в год. — Иными словами мировоззрение, что крепкий рубль убивает промышленность и мешает зародившемуся процессу импортозамещения, оно искусственное?
— Искусственное, потому что должна расти производительность труда, а дешевый рубль понижает спрос. Экономика растет не только от защитных мер дешевой валюты, ну и от спроса, который выше при более крепком рубле.
Влияние валютного курса на рост совершенно неоднозначно.
Нежели вы желаете наращивать инвестиционный спрос, нужен более крепкий рубль.
— И низкая инфляция?
— Естественно, потому что это означает удешевление кредитных ресурсов.
— Вы считаете, что Центробанк правильно делает, что все силы бросил на инфляцию?
И часто получает за это упреки, что зажимает потребительский спрос, усматривая в нем инфляционный риск.
В итоге экономика не растет достаточными темпами.
— Разве при высокой инфляции 2015–2016 годов экономика развивалась лучше?
Поначалу принципиальна предсказуемость.
Центробанк произнес два года назад, что инфляция к концу 2017 года должна быть 4%, и реализует задачу.
И это непревзойденно. Что касается потребительского спроса, то его оживление провоцирует создание, но не обязательно трансформируется в высшую инфляцию.
Цель губернаторов — убедить инвесторов вкладываться в свой регион — Основной темой Российского инвестиционного форума в Сочи-2017 стал новый вектор регионального развития. Где регионы могут взять потенциал для этого развития?
И как это отразится на экономике страны в целом?
— Потенциал регионов — это поначалу их инвестиционный климат. Это способность убедить личный бизнес в необходимости и эффективности вложений собственных средств непосредственно в этот регион.
Эту задачу нетрудно понять, но непросто воплотить.
Основной вопрос сейчас для регионов — это динамика личных инвестиций, в важной мере они региональные. Губернаторам необходимо убедить инвесторов, что необходимо вкладывать в их регионы.
Эта неувязка достаточно правильно осознается на федеральном уровне.
Поэтому власти уделяют завышенное внимание рейтингу инвестиционной привлекательности регионов.
Это видно и по работе нашей академии. В 2016–2017 годах по поручению президента Владимира Путина РАНХиГС совместно с Агентством стратегических инициатив реализует практикоориентированную программу обучения для региональных инвесткоманд — для тех, кто в регионах отвечает за инвестиционный климат.
Мы также вовлечены в разработку и самого рейтинга состояния инвестклимата (с этого года станет одним из индикаторов при оценке деятельности губернаторов.
— «Известия»).
Совместно с АИРР (Ассоциация инновационных регионов Рф — партнер РАНХиГС. — «Известия») мы готовим два рейтинга: «Рейтинг инновационного развития регионов России» и «Инновационный бизнес в регионах России».
— Для губернаторов это новый вид деятельности.
Достаточно им возможностей? — Отвечающие за инвестиционную привлекательность региональные команды, возглавляемые вице-губернаторами, должны пройти курс, на котором преподают практики и доктора наилучших бизнес-школ мира.
В рамках учебы ведется разработка соответствующих проектов для практического внедрения в регионах.
А дальше уже нужен набор определенных решений по реализации тех проектов, которые готовят во время госпрограммы. Мне кажется, нежели сейчас оценивать эффективность региональных властей, показатель должен быть один — динамика личных инвестиций.
— Есть шанс у региональных властей привлечь средства инвесторов, нежели в целом по стране наблюдается инвестиционный спад?
— Сейчас везде низкая инвестиционная активность, во всех развитых странах. Принципиально отметить, что толика инвестиций в ВВП у нас не ниже, чем в остальных развитых странах.
Общественная же неувязка — сбережения на несколько процентных пт ВВП везде превосходят инвестиции.
В аспектах экономического бума, естественно, наблюдается обратная ситуация. Как трансформировать сбережения в инвестиции — это задача, стоящая перед всеми развитыми и ведущими развивающимися экономиками.
Неувязка заключается в том, что бизнес не очень готов инвестировать из-за общей неопределенности. — Это следствие кризиса?
Кстати, он уже пройден? — Продолжается глобальный структурный кризис, начавшийся в 2008 году.
— Сама по себе фигура губернатора принципиальна в привлечении инвестиций?
— Губернатор — символ региональной власти. Обеспечивать привлечение инвестиций должен как сам губернатор, так и его команда.
— У каких регионов больший потенциал для привлечения инвестиций? — В моем понимании, хоть какой регион имеет потенциал для роста.
Классический пример: кто мог ожидать, что в Калуге будет такая благоприятная почва, беря во внимание то, что было раньше?
Это видение губернатором перспектив, его модель управления.
Сейчас в регионе есть свои трудности, но кто мог бы в 2000 году сказать, что Калужская область будет в таком хорошем положении, а Рязанская окажется в таком сложном?
Сначала Калужская и Рязанская области были в похожем состоянии.
В 1992 году угрозы были и у Татарстана, а сейчас этот регион стабильно находится в победителях по инвестиционной привлекательности. Это вышло благодаря деятельности как предыдущего управляющего региона, так и нынешнего.
: Дополнение к пенсии: россияне смогут сформировывать личный пенсионный капитал Журналист Каледина — о повышении пенсионного возраста Выход на пенсию откладывается на неопределенный срок