Выступая с обычным посланием Федеральному собранию, президент Владимир Путин сказал, что подписан указ, утверждающий «Стратегию научно-технологического развития Рф до 2035 года». Что даст этот документ науке а именно и стране в целом, почему на данный момент делается ставка на человечий капитал и для чего же нужно слияние гуманитарного и естественно-научного познания, обозревателю «Известий» Лене Лория поведал доктор физико-математических наук, доктор, член-корреспондент РАН, президент НИЦ «Курчатовский институт» Миша Ковальчук.
— Михаил Валентинович, в чем сущность «Стратегии научно-технологического развития Русской Федерации» и как конкретно она воздействует на развитие науки? — Мы должны осознавать, что этот документ возник чрезвычайно вовремя.
Население земли переживает глобальный цивилизационный кризис, его устойчивое развитие сейчас под вопросцем. Ведь оно просит большого количества ресурсов, при этом не только лишь энергетических.
Идет речь о питьевой воде, еде, биоресурсах, включая, непременно, энергоносители.
Система расширенного воспроизводства и употребления, построенная опосля 2-ой мировой войны, была предназначена для обеспечения «золотого миллиарда». Но глобальное вовлечение в систему нынешнего промышленного производства всё большего количества государств поставило население земли перед неувязкой ресурсного коллапса.
Поглядите, на наших очах Индия и Китай пересели с велосипедов на автомобили и врубились в эту технологическую систему истребления ресурсов.
Благодаря глобализации машинка по истреблению ресурсов обслуживает сейчас уже не «золотой миллиард», а весь мир.
Отсюда ясно, что конец виден. Вопросец, через 5 лет либо 50, имеет второстепенное значение.
Это — глобальный цивилизационный кризис. Можно говорить, что нефть кончится, можно, что не кончится.
Но факты налицо: весь «военный пояс» сейчас в странах Близкого Востока — именно там, где нефть и газ. Потому ежели мы будем продолжать двигаться таковым методом, то рано и поздно население земли придет к ресурсному коллапсу.
Но придет к нему через череду кровавых войн, которые уже начались. — Войны за ресурсы?
— Конечно. При всем этом возник чрезвычайно принципиальный новейший момент.
Ранее колонизация была военной.
Сейчас военную колонизацию заменило технологическое порабощение, которое происходит при поддержке военной силы, а объектами этого технологического порабощения стали и продвинутые страны.
— Но хоть какой, даже самый тяжкий, кризис можно преодолеть.
— Цивилизационный кризис может быть преодолеть, создав принципиально новейший природоподобный технологический уклад, новейшую техносферу. Наш президент, выступая в прошедшем году в ООН, произнес, что полное решение заморочек, стоящих перед населением земли, заключается в разработке уклада, который включит технологии в естественный ресурсооборот природы и восстановит нарушенный населением земли природный «обмен веществ».
Чтоб двигаться в этом направлении и преодолевать кризис, нужно выбрать ценности, которые можно поделить на два типа.
1-ый тип — это тактические ценности, ближнесрочные, которые обеспечивают нынешнюю жизнь.
Они, обычно, постоянно нацелены на определенные продукты и рынки и носят отраслевой нрав.
Ежели вы не будете создавать лекарства, продукты, авто, бензин, вы не доживете до будущего дня.
Иной тип ценностей можно именовать стратегическими. Они основаны на использовании результатов базовой научной деятельности и делают принципиально новейшие технологии.
Стратегические ценности носят средне - и длительный нрав, они не делают сначала определенные продукты и рынки, но обеспечивают глобально создание принципиально новейших прорывных технологий, приводят к смене технологического уклада и строят будущее. Тактические и стратегические ценности соединены меж собой.
Без тактических вы не решите насущных заморочек, но когда пренебрегают стратегическими ценностями и делают ставку только на тактические, ставятся под опасность сохранность и независимость страны, ее будущее.
— Можете привести пример? – Естественно.
9 мая 1945 года Русский Альянс выиграл великую войну.
Мы имели наибольшую, самую боеспособную и технологически оснащенную армию в мире.
Но через несколько месяцев атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года поставили под колебание само существование нашей страны.
СССР выиграл войну, реализуя ценности первого типа, а новейший атомный вызов задал новейший стратегический ценность. И если б управление страны и научное общество не отыскали в для себя силы принять правильное решение — в тяжелейшие годы войны начать реализовывать принципиально новейший стратегический ценность, создавать ядерное орудие, — страна была бы уничтожена.
Наши тактические ценности, реализовав которые, мы выиграли войну, могли быть просто бессмысленны. Но мы сделали атомную бомбу и средства ее доставки, установив на долгие десятилетия ракетно-ядерный паритет в мире.
В процессе реализации этого стратегического приоритета развился целый ряд тактических, которые и сейчас определяют самую сверхтехнологичную составляющую экономики страны и нашу конкурентоспособность на глобальных рынках. Это атомная энергетика, атомный подводный и ледокольный флоты, ядерная медицина, новое материаловедение, суперкомпьютеры, космические технологии и исследовательские мегаустановки.
Сейчас ситуация схожая. Предстоящее развитие нашей страны, всего населения земли просит решения насущных тактических приоритетных задач, также новейших стратегических прорывов, которые посодействуют преодолеть кризис и выведут цивилизацию на отменно новейший уровень.
Конкретно потому и возникла «Стратегия»: обостряются вызовы, которые требуют со стороны страны новейших решений. «Стратегия» не решает не может решать определенных вопросцев, в ней не сказано, что нужно заниматься, к примеру, сверхпроводимостью либо плазменными технологиями.
Она обрисовывает в целом направление деятельности страны.
В общих положениях верно сказано, что «Стратегия» обязана обеспечить научно-технологическое развитие, превращая его в главный фактор развития страны. — В послании президента и в тексте «Стратегии» подчеркивается принципиальная значимость борьбы за человечий капитал.
Какие меры тут более эффективны?
— Основное, чем мы можем сейчас ответить на глобальные вызовы, — это человечий, интеллектуальный капитал, государственная наука, образование, культура.
Нам нужно сделать условия, четкую систему для правильного отбора, пестования и закрепления этого интеллектуального ресурса снутри страны.
Сейчас для этого почти все делается. Я для вас приведу несколько примеров.
Вот образовательный центр для одаренных малышей «Сириус».
Он был сотворен в 2015 году образовательным фондом «Талант и успех» по инициативе Владимира Владимировича Путина на базе олимпийской инфраструктуры городка Сочи.
Курчатовский институт стал одним из первых участников и партнеров этого центра. На замену, а это 24 дня, из самых различных регионов Рф приезжает около 600 малышей в возрасте от 10 до 17 лет, проявивших себя в науке, искусстве либо спорте.
Обучение проводят безвозмездно ведущие преподаватели физико-математических, химико-биологических, спортивных школ, выдающиеся деятели русского искусства: живописцы, танцоры, музыканты и т. д. В этом году НИЦ «Курчатовский институт» курировал одно из направлений проектной смены для «наукоемких» малышей.
Отобрали 400 учащихся 9–10 классов, фаворитов различных олимпиад, конкурсов, соревнований самых различных масштабов, от региональных до глобальных.
Скажу честно, уровень их подготовки просто выше всяких похвал! Последующий шаг — создание системы сопровождения этих профессиональных малышей из школы до университета, потом — до рабочего места.
Эта система начинает создаваться в масштабах страны. У нас в Курчатовском институте есть собственный проект непрерывного междисциплинарного образования, запущенный 5 годов назад вместе с департаментом образования правительства Москвы.
Сейчас в этом проекте участвует уже 37 столичных школ.
Эти школы употребляют наш подход по междисциплинарному образованию, который будет основой для сотворения новейших природоподобных технологий. В сфере высшего образования у нас сотворено 27 базисных кафедр в МГУ, СПбГУ, МИФИ, МГТУ им. Н. Э. Баумана, МИРЭА, неповторимый факультет конвергентных НБИК-технологий в МФТИ.
В лабораториях Курчатовского института сразу проводят исследования около 500 студентов и порядка 300 аспирантов.
Это наш мощнейший кадровый резерв. — А что имеется в виду под междисциплинарным образованием?
— Мы начали развивать систему междисциплинарного образования на физическом факультете МГУ, где в 2005 году была сотворена кафедра физики наносистем.
С 2009 года в Столичном физико-техническом институте (МФТИ) на сделанном там факультете нанобиоинформационных и когнитивных технологий (ФНБИК) мы сформировали полностью новейшую програмку.
Априори, обучаясь в сильном физико-техническом институте, наши студенты получают отличные познания физики и арифметики, но также они внимают курсы химии, общей биологии, биохимии, биофизики, молекулярной биологии, генетики и даже гуманитарных дисциплин.
Мы не предполагаем отдать студенту познания, скажем, в биологии, как на био факультете, где он 6 лет изучает ее углубленно, а обучим его главным понятиям, глоссарию, и когда он придет работать в междисциплинарный коллектив, то просто углубит в случае необходимости свои базисные познания. Могу трепетно огласить, что это единственный факультет в мире подобного рода.
Мы имеем ежегодный набор 40–50 человек. И результаты уже видны: было несколько выпусков по нашей междисциплинарной програмке, значимая часть идет в аспирантуру и на работу в Курчатовский НБИКС-центр.
— Неувязка слабенького взаимодействия сектора исследований и разработок с настоящим сектором экономики отражена и в послании президента, и в «Стратегии научно-технологического развития Русской Федерации». Как можно решить этот вопросец?
— В хоть какой стране мира существует неувязка внедрения результатов науки в индустрия.
И понятно, почему это происходит: промышленность консервативна по собственной сущности.
Приведу пример: компания выпускает телеки с обыкновенной вакуумной трубкой. Означает она производит вакуумные трубки, люминофоры, высоковольтные блоки, электронные пушки и т. д., и вдруг возникает принципиально другой по принципу деяния жидкокристаллический телек, изготовка которого просит принципиально новейшего производства.
Навряд ли в этом заинтересована неважно какая удачная компания, и так получающая неплохую прибыль. Потому индустрия практически постоянно против хоть какого новшества.
Она готова сделать лучше существующую технологию: сделать трубку лучше, высоковольтный блок современнее, что-то поменять косметически.
Но всё это снутри имеющейся технологии, которая лежит в базе работающего производства. А чтоб ввести что-то новое, придется приостановить создание, вложить большие средства.
И индустрии это невыгодно. Потому внедрение инноваций — это принципиальная неувязка технологического развития.
Она состоит в антагонизме, заключающемся в консервативности промышленного производства и инноваторском нраве результатов научной деятельности. Потому цепочку «наука — производство» может и обязано на исходном шаге внедрения развивать правительство.
— Каким образом? Через госзаказ?
И готовы ли личные компании финансировать фундаментальную науку? — Государство обязано в согласовании с выбранными ценностями само сформировывать рынки инноваторской продукции и через госзаказ, и через вербование туда личных инвесторов.
Давая госзаказ на новейшую инноваторскую продукцию, оно тем запускает цепочку «наука — производство», и это становится симпатичным для бизнеса.
Лишь правительство быть может «длинным» инвестором. И лишь оно может сделать длительный запрос на инноваторскую продукцию.
— В «Стратегии» поставлена задачка поддержки сотворения и развития установок класса мегасайенс. Наша родина уже участвует в ряде огромнейших интернациональных проектов такового рода.
Планируются ли новейшие мегасайенс-проекты в Рф, сотрудничество с забугорными организациями по созданию новейших установок?
— Сегодня Россия как никогда интегрирована в мировой научный ландшафт конкретно через мегаустановки, так как мы и америкосы были первыми, кто начал их создавать в рамках атомного проекта.
Колоритными страничками истории отечественной науки являются заслуги в разработке и использовании больших исследовательских установок (атомные реакторы, ускорительно-накопительные комплексы, источники синхротронного излучения и нейтронов, токамаки и т. д.). Не будет преувеличением утверждение, что большая часть удачно реализованных глобальных интернациональных исследовательских проектов мегасайенс, определяющих сегодняшний вид и направления развития базовой науки в мире, соединены с идеями, открытиями наших сограждан, представителей советской-российской научной школы.
— Какие конкретно?
— Сегодня русские ученые имеют возможность активно участвовать в разработке и использовании неповторимых интернациональных исследовательских установок, таковых как Европейский рентгеновский лазер на вольных электронах XFEL, Большой адронный коллайдер LHC Европейской организации ядерных исследований CERN, Европейский центр по исследованию ионов и антипротонов FAIR, Европейский источник синхротронного излучения ESRF, Германский электронный синхротрон DESY, Интернациональный экспериментальный ядерный реактор ITER и др. ITER — это проект интернационального ядерного реактора, прототип энергетической установки грядущего, который строится на юге Франции в Кадараше.
В нем участвуют сейчас восемь государств. ITER создается на базе токамака (тороидальная камера с магнитными катушками), который был придуман и изготовлен в первый раз в мире еще в 1950-х годах в Курчатовском институте.
Русские спецы изготавливают 25 неповторимых систем будущей установки, в том числе сверхпроводящий кабель для магнитных катушек. В этих работах задействовано наиболее 30 ведущих научных учреждений, компаний и комплексов во почти всех городках страны.
Не считая того, мы обычно чрезвычайно массивно присутствуем в CERN, также в 2-ух интернациональных проектах в Германии. Один в Гамбурге — рентгеновский лазер на вольных электронах (X - Ray Free-Electron Laser).
Иной в Дармштадте — установка томных ионов и протонов в институте GSI. Лишь в эти два проекта мы вкладываем около €500 млн.
Лазер на вольных электронах — это русская научная мысль, и мы наикрупнейшие денежные инвесторы опосля Германии. Суммарно в проекты на местности Европы в крайние годы наша страна внесла около €2 миллиардов.
— Развитие механизма научной дипломатии приводится в «Стратегии» как одно из критерий развития в стране современной исследовательской среды.
Какими средствами нам необходимо развивать «научную дипломатию»?
Можно ли считать удовлетворительным нынешний научный имидж России в очах мирового общества ученых? — Основа «научной дипломатии» — наше активное роль в огромнейших интернациональных проектах, о которых мы говорили выше.
Последующий важный элемент данной деятельности — пуск проектов мегасайенс на нашей местности. Мы уже провели модернизацию имеющихся российских экспериментальных установок мирового класса.
А в крайние годы по инициативе президента было запущено четыре новейших проекта мегасайенс на местности Русской Федерации. Какой-то из них — ускоритель НИКА в Дубне в Объединенном институте ядерных исследований.
На площадке НИЦ «Курчатовский институт» в Гатчине был запущен самый мощнейший в мире нейтронный исследовательский реактор ПИК. И на его базе уже формируется интернациональный центр нейтронных исследований.
На данной же площадке планируется создание принципиально новейшего синхротронного источника 4-ого поколения. В итоге на северо-западе нашей страны на границе с Евросоюзом будет сотворен неповторимый нейтронно-синхротронный исследовательский комплекс, который станет центром притяжения исследователей со всего мира.
— В послании президента и в тексте «Стратегии» говорится о необходимости поддержки отдельных территорий с высочайшей концентрацией исследований и разработок. Необходимы ли тут, на ваш взор, новейшие подходы?
— Это чрезвычайно принципиальный вопросец, так как такие местности должны стать точками роста. В русские времена академия СССР объединяла академии всех союзных республик, в каких было сосредоточено огромное количество исследовательских организаций, научно-производственных комплексов и исследователей высочайшей квалификации.
Добавьте к этому мощную вузовскую науку.
Когда распался СССР, мы утратили существенную часть нашего научного потенциала, которую нужно было восполнить в недлинные сроки. Первым шагом стало создание сети федеральных институтов методом объединения ряда вузов вокруг фаворитов и выделения огромных экономных средств, в первую очередь на исследовательскую инфраструктуру.
Это было очень принципиальным, так как сейчас по всей стране работают федеральные институты, в каких есть неповторимая исследовательская инфраструктура и молодежь.
Так, в Дальневосточном окружении — и отделение РАН, и новейший суперсовременный институт на полуострове Российский. В Южном федеральном окружении — университеты в Ростове на дону и Ставрополе.
Мощные институты в Нижнем Новгороде, Казани, Якутии, Новосибирске, Красноярске. В Томске несколько массивных вузов.
Одной из важных задач этих институтов и научных центров является развитие регионального образования и науки: подготовка профессионалов, которые нужны конкретно в этих регионах, решение научных задач по увеличению свойства жизни и росту экономики этих областей.
Приведу близкий мне пример Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона, в каком есть неповторимые наука и образование, культура и история. Перед нами встают звенья драгоценного колье: Стрельна, Петергоф — один за иным идут шикарные королевские дворцы, которые сейчас восстанавливаются.
Также в Петергофе находится институтский кампус 1-го из наистарейших институтов Рф — Санкт-Петербургского, и 1-ая гимназия, основанная Петром I. Потом мы попадаем в Гатчину.
Здесь кроме дворца Павла Первого находится наикрупнейший научный институт Северо-Запада. Из Гатчины переезжаем в Пушкин, Павловск и в конце концов — аэропорт Пулково.
Выходит кольцо длинноватой в 100 с излишним км. Полным ходом достраивается автострада от Пулковского аэропорта до Гатчины, строятся внутренние дороги, которые соединяют Гатчину с Петергофом.
Не считая того, в этом регионе сосредоточены сверхтехнологичные промышленные компании.
Выходит сочетание науки, образования, культуры, истории, также развитой инфраструктуры. Это неоценимое наследие, сделанное нашими предшественниками за три века русской истории, может и обязано стать базой для формирования новейшей точки роста на границе Рф и Евросоюза.
Появилась мысль именовать проект такового центра роста «Императорское кольцо» — окно в Европу XXI века. — Одна из главных задач научно-технологического развития РФ, обозначенная в «Стратегии», — «формирование действенной современной системы управления в области науки, технологий и инноваций, обеспечивающей в том числе эффективность капитальных вложений в данную сферу».
Как, на ваш взор, эффективна существующая система? Какие трансформации нужны, чтоб система управления в области науки полнее отвечала требованиям нынешнего дня?
— В Русском Союзе одним из важных составляющих управления научно-технологической сферой был институт научного управляющего и головных научных организаций по главным фронтам науки и техники. Сейчас, к огорчению, этот институт утрачен, что негативно сказывается на научно - техническом уровне разработок.
Конструкторское бюро, каким бы выдающимся оно ни было, может провести лишь модернизацию имеющейся технологии.
А новейшие принципы могут рождаться лишь в научной среде. И только научный управляющий, головная научная организация могут ввести эти принципы в практику проектирования и производства.
Потому нужно вернуть институт научного управления, который должен обеспечить инновационное развитие, внедрение принципиально новейших решений.